Врио ректора Томского политехнического университета Андрей Яковлев: "Планируем перенастройку всего нефтегазового образования"

- Томский политех стал лучшим российском вузом в рейтинге QS Engineering - Petroleum. За счет чего удалось добиться такого результата?

- Это новый рейтинг. Такая высокая позиция - заслуга всего коллектива и той политики, которую вуз осуществляет уже 20 лет. Речь о развитии нефтегазового центра и совместной программе с институтом Heriot-Watt (Шотландия).

Но рейтинг - это индикатор. Как они оценивают работу? Репутация среди академических сообществ всего мира - это 40% рейтинга, еще 30% - репутация среди работодателей или работа с индустрией, затем 15% - средний индекс Хирша у профильных сотрудников, и еще 15% - среднее количество цитат на одну статью.

По последним двум пунктам нас обходят МГУ, НГУ и СпбГУ. Если мы возьмем академическую репутацию и особенно работу с индустрией, - мы сильно всех обгоняем.

Рейтинг демонстрирует накопленную работу за некоторый промежуток времени. За 20 лет, что мы с Heriot-Watt, выпускники у нас есть везде. Если мы посмотрим на позицию самого Heriot-Watt в рейтинге, возьмем только критерии работы с индустрией, то они будут вторые в мире, а мы будем шестые.

- Правильна ли мысль, что для дальнейшего улучшения позиций в предметном рейтинге университету необходимо усилить научную работу?

- Да. Мы понимаем, что имеем возможности стать лучше в ресерче. К сожалению, мы не знаем детали разбивки того, какие исследования учитываются в рейтинге. Petroleum Engineering - это не какая-то отдельная отрасль, как, например, физика. Это предмет, который аккумулирует в себе много вещей: ту же физику, химию, материаловедение, и нам нужно понимать, что внутри, чтобы иметь рычаги управления. Каким-то серьезным развитием ресерча по Petroleum Engineering мы начали заниматься четыре года назад. Большинство тех проектов, что у нас есть - из тех, что на слуху - "Палеозой" - им не более четырех лет.

- По сути, только четыре года назад вы начали заниматься научной частью?

- У нас была консалтинговая часть. Мы делали классические операции для нефтегаза, но это не исследовательская работа. Сейчас мы совершенно по-другому подходим, у нас есть методики и технологии, мы работаем не только в области геологии и разработки, где вся школа политеха традиционно сильна, но это еще и все IT-приложения, это выход на создание продуктов по типу томографов. Все это создано нами за четыре года. Мы бы никогда не смогли сделать томограф сами, если бы в политехе не было людей, которые это понимают и делают. Мы смогли соединить потребности и возможности людей переводить с одного языка на другой.

Исследовательское ядро можно разделить на две составляющих: зрелая наука и фронтирное направление. Сейчас мы фокусируемся на фронтирное направление и заходим в новую науку - фундаментальную, прикладную.

- Привлекаете ли вы промышленных партнеров во время совместного ресерча с Heriot-Watt?

- Конечно. Мы не можем себе позволить работать в пустоту, а также должны понимать, куда идет индустрия и в чем нуждается. Мы в постоянном диалоге с партнерами. Когда мы понимаем, что достигли с компанией ее цели, у нас начинаются от проделанной работы ответвления, которыми мы можем позаниматься и позже предложить. Но прежде всего, мы ориентируемся на запрос отрасли.

- С кем из промышленных партнеров сотрудничает ТПУ?

- "Газпром-нефть", НОВАТЭК, Роснефть, "Иркутская нефтяная компания". Тематики разные. Например, с "Газпром-нефтью" у нас более широкий спектр задач. Это и геология, и разработка, и IT-технологии и создание прототипов программных продуктов, мы участники масштабного проекта "Палеозой". И, конечно, плотно сотрудничаем по образовательным программам. Многие наши проекты здесь комплексные, стоят на стыке дисциплин. Как пример - ТПУ разрабатывает томограф для керна. Мы поняли, что у "Газпром-нефти" есть запрос на цифровой керн. Это классические испытания керна, но в цифровом формате. Начали смотреть, что есть в университете, что можем предложить. Тот уровень томографии, который у нас есть и который реализуют наши коллеги, он не хуже представленного на мировом рынке. После первого тестирования стало ясно, что мы можем сделать лучше. Сейчас мы работаем над созданием физического образца, прототип уже есть. Более того, софт, который все обрабатывает, - третья составляющая, помимо нефтегаза и физики - написан тоже в политехе. Получается большой продукт, который находит спрос в одной отрасли, а далее это расширяется на другие.

- Есть ли планы коммерцилизировать данную разработку? Создать для этого дочернее предприятие и производство?

- Планы есть, механизма нет.

- Планируете ли вы запускать новые образовательные программы в нефтегазовой отрасли?

- Мы запустили в этом году программу профессиональной переподготовки по drilling engineering - по бурению. Она несколько отличается от традиционной, потому что мы готовим немного других специалистов. Возьмем, например, долото - то, чем буришь. Когда спросишь специалиста с традиционным образованием, что он видит на кончике долота, тот ответит: "породу" или "промывочную жидкость". В новой же ситуации ты имеешь помимо всего цифры. Ты буришь скважины разной протяженности на всем горизонтальном участке,  идешь по пласту, ширина которого метр на глубине 2,5-3 километра. Это совсем другие технологии. Специалист, который выходит из университета, должен владеть всеми этими инструментами для того, чтобы цифровые технологии не замещали его возможности, а дополняли их.

Мы планируем перенастройку всего нефтегазового. На наш взгляд, сама форма, порядок представления материалов, фокусы на фундаментальных направлениях, при этом развитие soft-skills - все это должно быть сбалансировано с учетом цифровой направленности сегодняшнего мира.

- Выстраиваете ли сотрудничество с другими мировыми университетами для улучшения позиций в "нефтегазовом" рейтинге QS?

- Мы заключили партнерство с Технологическим университетом им. Шарифа. Это иранский университет. В рейтинге QS они находятся на 19 месте. Для нас важно, что партнерство строится не по образовательной части, а по научной в области нефтехимии. Школа Ирана очень сильна в этом смысле. Подобные партнерства помогают в рейтингах.

- Многие иранские компании подвержены санкциям. Здесь нет для вас рисков?

- Я бы не касался политики. Мы университет, и в этом смысле не играем в нее. По крайней мере, наш - точно. Если посмотреть на фамилии исследователей ведущих вузов США, Великобритании, других стран, то половина будет иранские специалисты. Если посмотреть на то, с кем публикуются иранские университеты по нефтегазу, то это будут те же страны. Ученые занимаются своей работой. В том же самом рейтинге иранские университеты интегрированы в мировую деятельность.

- Повлияло ли снижение цены на нефть и вызванный этим кризис в начале года на желание абитуриентов, которые собирались поступать в ТПУ на специальности, связанные с нефтью? Может быть, часть из них посчитали, что такая ситуация говорит о том, что направление не перспективное?

- Вопрос востребованности нефти и газа не стоит. Они востребованы и будут востребованы. Это же не только топливо. Все, что нас окружает - благодаря нефти: пластик, резина, одежда. Вопросы смещения фокусов могут быть. Фокусы могут меняться, потому что отрасль очень живая, меняются востребованности.

Если говорить про Томский политех, по тем заявкам, которые у нас есть, то конкурс на место превышает прошлогодние показатели по всем направлениям.

- В последние годы ведущие компании нефтегазовой отрасли создали собственные корпоративные институты и R&D-центры. Нет ли у вас опасений, что университет может начать конкурировать со своими же партнерами?

- Нет. В корпоративном институте высшей математике не научат, как и классической физике. Невозможно в трехдневных курсах дать фундаментальную основу, передать человеку кругозор, тип мышления. Все это закладывается в университете, а уже дотачивать эти вещи - задача корпоративных институтов. К сожалению, некоторые университеты воспринимают корпоративные центры, как некоторое соперничество. Я могу сказать, что корпоративный университет - не профильный актив для компании. Любая компания имеет его для того, чтобы повысить эффективность труда сотрудников, чтобы отвечать на запрос. Корпоративный институт восполняет то, что не дает классический университет, но ни в коем случае не замещает. Невозможно заместить четыре года бакалавриата и два года магистратуры.

- Что касается проекта "Палеозой": он был запущен почти четыре года назад. Готов ли уже сейчас ТПУ представить технологию добычи сложной нефти?

- С этим проектом я плотно связан. Часть запасов палеозоя уже вовлечены, по части запасов есть проблемы, но по ним идет геологоразведка, ведется поиск мест, где содержится нефть. Вообще палеозой - это возраст, где мы будем добывать. Это ключ к карбонатным коллекторам, в том числе арктических залежей, которых по средним оценкам порядка 20 млрд тонн нефти.

Большая часть нефти, которая есть в мире, - это, конечно, карбонатные коллекторы, а не терригенные. Это другая физика и другие технологии разработки. Нужны новые подходы, начиная от разведки и поиска до перехода к третьей-четвертой стадии месторождения.

- Пока рано говорить о том, что технология добычи палеозойской нефти разработана?

- Не совсем. Палеозойская нефть уже в разработке, например, с палеозоя добывает "Газпромнефть-Восток". Вопрос заключается в рентабельности зоны, в которую ты уходишь, какой объем нефти ты имеешь. Можно пробурить скважину, которая будет иметь большой дебет, высокую добычу, либо можно получить сухую скважину. Если ты пойдешь ковровым бурением, у тебя ничего не получится, ты будешь в отрицательной экономической зоне. Если ты пойдешь стандартными технологиями бурения горизонтальных скважин, то ты можешь потерять в добыче целый слой скважины. Вопрос заключается в том, что делать дальше. Вы начинаете бурить и понимаете, что вы чего-то не знаете. Тогда уходите в исследовательскую повестку, начинаете исследовать, какие методы применять: сейсмику, геохимию, цифровые методы для воспроизведения геологического пласта или комплексирование. И тогда на сцену выходит университет, который может смотреть комплексно на эту вещь и предлагать междисциплинарные решения.

- В последние месяцы стала актуальной тема техногенных аварий, связанных с нефтью. Вы сказали о возможности использовать технологию добычи палеозойской нефти в Арктике. Мы понимаем, что Арктика - это не прогнозируемая штука, все, что там будешь строить, может разрушиться из-за глобального потепления, таяния вечной мерзлоты. Готовы ли вы сейчас предложить что-то компаниям, которые идут в Арктику что-то, чтобы минимизировать риски подобных аварий?

- Важный вопрос вы задали. Когда я пришел на пару к своим студентам, я предложил им представить: вы пришли устраиваться на работу, с чего начнется ваш первый рабочий день? Были разные варианты, но правильный ответ: первый рабочий день всегда начинается с техники безопасности, потому что она в приоритете. Техногенные катастрофы, которые мы сегодня видим, подчеркивают то, что все больше внимания современные инженеры должны обращать внимание на безопасность. Это одна из ценностей, которую мы озвучиваем в ТПУ. Последние аварии нам показывают, что мы должны уделять больше внимания безопасности по части образовательной, исследовательской деятельности. Когда мы говорим про Арктику, мы понимаем, что там нет права на ошибку. Ее цена будет очень дорога для всего человечества.

К сожалению, не все соглашаются, что безопасность - это приоритет. Некоторые могут сказать: "За хорошее открытие и тысячи жизней не жалко". Нет, здесь нужно соизмерять. Безопасность - самое важное и в образовании, и в исследовании, и в инженерной деятельности, и в будущей трудовой деятельности, дома, на работе, на дороге и так далее. И, конечно, ей нужно уделять внимание. Расследования, которые проводятся, кладутся в правила работы на производстве, которые потом должны транслироваться в образовательный процесс. Человек должен понимать, какая у него ответственность, как он ответственен перед собой за жизни людей, которые сегодня на планете, которые будут в будущем. Получив эти знания, инженер потом может прийти в какую-то компанию, которая, например, сама недостаточно внимания уделяет безопасности, считая все это ерунда. Учите ли вы людей сопротивляться такому отношению со стороны будущих руководителей? Когда говорят, что этим можно пренебречь, можно через пять лет возместить ущерб, выплатив деньги?

Принципы работы, ценности - это основополагающее. Я уверен, что таких работодателей становится все меньше и меньше, особенно в нефтяной отрасли. Если наш инженер столкнется с компанией, которая идет на нарушение правил безопасности, то он должен встать и сказать: "Я, выпускник ТПУ, в вашей компании работать не буду". Это же все равно, что Родину предать. У него должен быть внутри стержень, который не должен ломаться. А наша задача - заниматься этим. Важная составляющая, про которую не говорят, но она есть в университете, это воспитание. Мы много говорим про подготовку, образование, но есть еще одна вещь - воспитание личности человека.

- У вас на столе лежит книга Генри Форда. Черпаете оттуда идеи, как конвейер построить?

- Я здесь даже закладку оставил. Интересная мысль: "Для группы людей, которые знают только одну цель – работать и творить, путь открывается сам собой. Они объединяются друг с другом полномочиями, так как титулу не придают цены". Так и работаем.

Читайте "Интерфакс-Образование" в "Facebook", "ВКонтакте", "Яндекс.Дзен" и "Twitter"