Проректор РАНХиГС Сергей Мясоедов: "Бизнес, университеты и общество просто не хотят различать научную магистратуру и программу MBA"

– Сергей Павлович, какие вызовы возникают перед бизнес-школами в условиях цифровой экономики? Надо ли менять программы МВА?

– В бизнес образовании программы менять и улучшать необходимо постоянно. Это относится и к программам МВА, и к программам профпереподготовки управленческих кадров, где содержательную часть надо пересматривать, и к любым хорошим программам по менеджменту. Меняется экосистема, мир вступает в цифровую экономику. Следовательно, для всех управленческих программ, а тем более – для самых сложных и престижных из них, – я говорю о программах МВА, – вызовы стоят реальные, безотлагательные и весьма жесткие.

Всего десять лет назад в программах бизнес-школ такие курсы, как: big data, блокчейн или распределенные технологии, искусственный интеллект, agile-стратегия, или воздействие нейронауки на потенциал лидера, оценку рисков или эффективность продаж просто не присутствовали. Сами эти термины были неизвестны, а сейчас входят во все серьезные программы МВА.

Ведущие бизнес школы и их программы, чтобы не отстать от жизни, все время ищут новое, экспериментируют. Скажем, нейро- и поведенческие науки сделали за последние годы гигантский скачок вперед. И это направление немедленно отражается в программах лучших бизнес-школ России и мира. В частности, исследованию возможностей нашего мозга, повышению личного потенциала, стратегического видения и эффективности управленческих решений лидеров и предпринимателей посвящен проект ПАО "Сбербанк" и Президентской академии вместе с ее ведущей бизнес школой – ИБДА РАНХиГС – по созданию совместной международной лаборатории поведенческих наук. Нас в этом начинании поддерживают такие светила российской науки, как Татьяна Черниговская и Григорий Асмолов, легенда нейронауки из Нью-Йоркского университета – профессор Венди Сузуки (Wendy Suzuki), один из лидеров нейроисследований в области предпринимательства и менеджмента в Европе – профессор Стивен Полманс (Steven Poelmans) и другие.

Одновременно с необходимостью активизации исследовательской деятельности, перед бизнес-школами встает сложнейшая проблема – как адаптировать новые возможности науки к реальным потребностям бизнеса, разработать в рамках учебных программ практический инструментарий их использования. Долгое время возможности практического применения "больших данных" наталкивались на несовершенство алгоритмов, сложность и дороговизну прикладных IT-программ, что не давало их использовать представителям среднего и крупного бизнеса. Только в последние годы благодаря новым компьютерным программам, совместимым с базами данных из простого Excel, инструмент заработал и стал шире использоваться на практике. Любопытно, что компьютерная программа, разработанная для ИБДА РАНХиГС молодой фирмой программистов из МФТИ позволила учащимся МВА и магистратуры в учебных целях достаточно точно спрогнозировать итоги чемпионата мира по футболу, опираясь на методологию "больших данных", еще до его начала.

– А чем отличаются программы МВА и магистратуры?

– К сожалению, в нашем обществе вот уже пару десятилетий не только не имеющие отношения к бизнесу и образованию граждане, но и представители бизнеса и университетской науки упорно не замечают разницы. А между тем она – огромная. Одни не замечают по незнанию, другие – с умыслом, имеющим недобросовестную денежную мотивацию. Программы МВА обычно продаются по высокой цене. Поэтому типичная мотивация – "спрятать" содержание научной магистратуры или даже устаревших программ второго высшего образования за буквами "МВА" – это продавать свои программы дороже.

К слову сказать, большая часть критики МВА также базируется либо на невежестве, либо на стремлении продать себя в соцетях, как супер-эксперта и ревнителя качества образования. Именно поэтому большая часть критики МВА удивительно примитивна и груба, носит характер троллинга. Эмоциональные заявления, что "МВА умирает", звучат в мире с середины 60-х годов прошлого века. Между тем, на планете благополучно работает более 17 тысяч бизнес-школ, основной продукт которых – программы "Мастер делового администрирования". Причем в большинстве бизнес-школ таких программ в разных форматах и с разной специализацией проводится несколько.

По оценке Российской ассоциации бизнес-образования, в нашей стране на программах МВА сегодня обучается свыше пять тысяч человек в год. Эта цифра была стабильна в течение 5-6 лет, а за два последних года начала расти. А это – наиболее дорогостоящие и весьма непростые программы образовательного рынка страны.

Однако критика, по нашему наблюдению, привлекает внимание к программам МВА и стимулирует интерес к ним бизнес-сообщества. Что – хорошо! Гораздо хуже, с моей точки зрения, то, что происходит на около университетском рынке псевдо-МВА. Здесь наблюдается сознательная монетизация аббревиатуры "МВА", маскировка под нее под разными предлогами традиционных, теряющих популярность университетских программ. Причем в этом случае, нередко образовательная "МВА-халтура" еще и прячется за известным с советских времен университетским брендом, растворяясь среди других вполне приличных и традиционных учебных программ. Благодаря этому в деловом сообществе нередко складывается убеждение, что программы МВА – это все та же вузовская теория, все более и более отрывающаяся от практики.

– Что же такое "настоящая МВА"? Есть ли черты, которые отличают образовательный контрафакт от хорошей программы?

– Начнем с основ. МВА – это программа, признанная во всем мире, как высшая планка управленческой подготовки. Она достаточно объемная и включает определенный обязательный и единый по всем мире набор предметов. МВА не может быть короче 18 месяцев и иметь менее 650 часов аудиторной работы. А это значит, что все программы меньшей продолжительности и с меньшим количеством часов, типа: "мини-МВА", все "программы МВА "на диплом о профессиональной подготовке"" – это суррогаты. Подчеркну, что многочисленные более короткие программы, предлагаемые на отечественном рынке, так называемые "доопытные" МВА для выпускников вузов и т.п., – это не программы МВА в том значении, которое существует в мире. Они могут быть неплохими и востребованными. Но быть программами МВА не могут!

Перечислим несколько родовых отличий программы МВА от программ второго высшего образования или магистратуры.

Во-первых, программа МВА в отличие от магистратуры – это всегда послеопытная программа, нацеленная на то, что люди, имеющие практический опыт, будут на занятиях им делиться. То есть на ней бесполезно учиться тем, кто еще не работал хотя бы три-пять лет – вчерашним выпускникам бакалавриата.

Справочно отмечу, что так называемые "доопытные программы МВА", обычно одногодичные, имеющие конкретную специализацию, во всем мире не относятся к программам МВА, а называются "Specialized Master Programs" – программами прикладной, специализированной магистратуры. В отличие от научной и двухгодичной магистратуры, эти программы ориентированы на получение востребованной, часто новой для рынка профессии. В российском законе "Об образовании" такие программы отсутствуют. А магистерская программа существует только в научном двухгодичном формате. Тем не менее, спрос на них на рынке существует. Мне кажется, что российскому образовательному сообществу и, в первую очередь, Национальному совету по оценке качества делового и управленческого образования (НАСДОБР), давно пора разработать общественный стандарт для таких программ, назвав их "специализированный магистр", или не используемым в законе словом "мастер", назвав их программами "специализированный мастер". Что, однако, все равно не сделает их программами МВА.

Во-вторых, лучшие профессора и преподаватели – это практики. Научные степени и звания вторичны. Люди должны знать реалии современного бизнеса в России. В отличие от профессоров, которые умееют красиво говорить в университетской аудитории, практики большую часть времени молчат, предварительно "разговорив" аудиторию на обмен реальным опытом по изучаемой проблеме или курсу, чтобы в конце занятия выделить и обобщить фрагменты родившегося в аудитории нового практического знания, опирающегося на сегодняшнюю ситуацию на рынке.

В-третьих, программа МВА ориентирована на средний функциональный менеджмент и кадровый резерв. То есть на людей, занимающих в компаниях должности уровня начальника отдела маркетинга, замначальника отдела финансов и т.п. Это люди со средним возрастом 30-35 лет. Им нужна техника и инструментарий практического управления при очень небольшой прослойке теории, причем всегда прикладной. Поэтому хотя бы половину времени на МВА должны преподавать люди, имеющие опыт практической работы и/или управленческого консалтинга. А на функциональной специализации (примерно 80-100 часов в завершающей части программы) – вообще только практики, работающие в реальном бизнесе.

В-четвертых, на хорошей программе МВА не должны перемешиваться представители среднего и топ-менеджмента. Если это происходит, программа МВА теряет до 50% эффективности. Почему? Руководителям функциональных направлений компании для карьерного роста нужно много инструментов и техник и мало стратегии. А высшему руководству – напротив, технический инструментарий неинтересен: у них для реализации технических решений есть подчиненные на среднем уровне управленческой вертикали. Для них стратегия и эффективное личное лидерство – ключевые компетенции. Отсюда, если эти люди перемешаны в одной группе, имея разновекторные интересы, они будут подсознательно "тянуть" фокус занятия в разные стороны.

Для высших руководителей в бизнес-школе должна быть своя программа МВА. Это Executive МВА (EMBA). Таких людей обычно бывает не более двух-трех человек. Здесь важно также выдержать высокую планку управленческого стажа. Обычно ожидается, что он будет у учащихся не менее 7-8 лет работы на должности руководителя.

А теперь к вопросу о качестве российских программ МВА и нашего бизнес-образования. В России сегодня по совокупности работает от 100 до 120 бизнес-школ и центров. Реально по подходам к образовательному процессу, уровню и методам преподавания, портфелю программ из этого числа к бизнес-школам можно с натяжкой отнести 40-50 структур. Есть три ведущие бизнес-школы, работающие в премиальном сегменте рынка: ИБДА РАНХиГС, ВШМ Санкт-Петербургского университета и МШУ "Сколково". Качество программ МВА в этих школах сопоставимо с качеством европейских бизнес-школ, входящих по рэнкингам Financial Times примерно в 40-60 ведущих школ Европы. Далее следует команда из еще 15-20 сильных бизнес-школ, которые следуют за лидерами по пятам.

Уровень бизнес-школы подтверждается международными аккредитациями, полученными от одной или нескольких признанных в мире аккредитующих ассоциаций, входящих в альянс "Ассоциаций тройной короны". Это AACSB International, AMBA International и EFMD. В Россиии уровень бизнес-школ подтверждается аккредитацией программ МВА, которую проводит российский Национальный аккредитационный совет по оценке качества делового управленческого образования (НАСДОБР). Это самая авторитетная аккредитующая ассоциация в России на сегодня, за ней стоят шесть ведущих ассоциаций работодателей России: РСПП, ТПП, Ассоциация российских банков, "Деловая Россия", Ассоциация менеджеров России и "ОПОРА России", а бизнес при оценке качества программ бизнес-школ практически не бывает ангажированным.

Косвенным, но также надежным показателем уровня бизнес-школы и ее программ является наличие совместных МВА и ЕМВА с известными европейскими школами бизнеса с выдачей двух дипломов Это de facto признание того, что качество программ российской бизнес-школы сопоставимо с качеством европейской школы партнера. Таких совместных программ российских и зарубежных школ бизнеса сегодня существует около десятка.

Некоторые из совместных программ уже сами представлены в рэнкинге газеты "Financial Times". Например, программа МВА Гренобльской высшей школы менеджмента (27 место в европейском рэнкинге) или ЕМВА Антверпенской школы менеджмента (64 место), где российским партнером выступает ИБДА РАНХиГС. А в рэнкинге ста лучших магистерских программ Европы по менеджменту на весьма достойном месте представлена ВШМ Санкт-Петербургского университета.

– Существует ли на сегодняшний день рейтинг бизнес-школ России, на который могли бы ориентироваться абитуриенты?

– Да. С моей точки зрения, по бизнес-образованию на сегодняшний день очень неплохо работает так называемый "народный рейтинг" сайта МВА.SU. Он формируется через открытое голосование выпускников нескольких десятков ведущих бизнес-школ страны, имеет ряд номинаций, что позволяет по различным показателям качества возглавить рейтинг разным бизнес-школам. Наличие ряда параметров оценки качества делового и управленческого образования позволяет людям, которые думают о выборе бизнес- школы и программы посмотреть, а какие школы по большинству показателей, скажем, входят в пятерку лидеров? Выбрать показатели, которые для их выбора особенно важны. Например, карьерный рост после окончания программы МВА или рост доходов выпускников. Анализ результатов рейтинга позволяет определить компактную группу российских лидеров среди бизнес-школ. Причем тех, за которых голосуют их выпускники-бизнесмены.

Полезную и серьёзную информацию по качеству бизнес-образования можно найти в материалах агентства "Интерфакс".

Весьма основательно и солидно работает экспертная группа рэнкинга журнала "Эксперт". В частности, их последний рейтинг бизнес-школ России и СНГ – это результат фактически первого в стране исследования по данной теме, причем проведенного основательно и глубоко. В принципе, присутствие бизнес-школы на высоких позициях вышеупомянутых рейтингов и наличие аккредитаций одной из ассоциаций "Тройной короны" и НАСДОБРа могут выступать свидетельством того, что вы имеете дело с настоящей, хорошей программой МВА ведущей бизнес-школы России. Сегодня в России всего 15 бизнес-школ, у которых программы МВА имеют аккредитацию АМВА International и всего 14 аккредитованных НАСДОБРом. Поэтому моя рекомендация: если вы не хотите попасть на "псевдо-МВА" или на вузовскую магистратуру, названную ради денег программой МВА, выбираете программу МВА из списка этих бизнес-школ. Его можно найти на сайтах АМВА International и НАСДОБРа.

– Какими компетенциями, на Ваш взгляд, должен обладать цифровой лидер бизнеса?

– Цифровой лидер должен уметь самостоятельно учиться, быть готовым учиться постоянно, в течение всей жизни. Согласно концепции life-long-learning ("обучение в течение всей жизни"), в условиях информационной революции знания, которых век назад хватало на жизнь поколения, устаревают сегодня за два-три года. Настолько быстро, что если вы перестаете учиться в том или ином формате – вы утрачиваете потенциал лидера. Это, между прочим, основа для понимания, что систему первого высшего образования надо кардинально реформировать и что перестройка ФГОСов под узкие профессиональные стандарты – это путь назад в индустриальную экономику конца XIX века. Раньше можно было получить высшее профессиональное образование по отраслевой специальности и проработать с этими компетенциями всю жизнь на одном месте. Сейчас основной прирост на рынке труда дают новые профессии, связанные с цифровой экономикой. Пока вы будете осваивать профессию из списка прошлого и позапрошлого века в течении четырех лет, эта профессия может исчезнуть вообще.

Сегодня большинство выпускников вузов работает не по своей специальности. Это не хорошо и не плохо – это объективная реальность. Думаю, что их число еще более возрастет после введения в вузовские программы профессиональных стандартов, потому что вузы еще в большей степени будут учить тому, что в цифровой экономике уже не нужно.

В вузе мы должны научить студентов самостоятельно учиться, научить командной проектной работе, критическому и предпринимательскому мышлению. Тогда в рамках "обучения в течение всей жизни" они смогут самостоятельно добрать те знания и навыки, которые потребуются для успешной карьеры в цифровой экономике.

– Возможна ли синергия на рынке образования между школами бизнеса, корпоративными университетами и тренинг-центрами?

– Во всем мире бизнес школы занимаются большими, сравнительно долгосрочными и смысловыми проектами, где требуется привлечение многих специалистов-практиков из разных областей управления. Корпоративные университеты же обычно сосредоточены на том, что надо "здесь и сейчас": коротких курсах, нацеленных на быстрое достижение некого прорыва в нужных компетенциях (или утверждение о том, что прорыв был достигнут).

Когда руководители бизнес-школ и корпоративных университетов понимают, что объединение экспертизы обеих сторон может и дает новое качество, возникают прорывные программы. Как произошло у бизнес-школы ИБДА РАНХиГС со Сбербанком, с "Росатомом", с "Россельхозбанком". У нас получились абсолютно уникальные программы, о которых я вам могу честно сказать: без помощи Сбербанка, "Россельхозбанка", "Росатома" в нашей бизнес-школе этих продуктов не было бы еще долго. Как, впрочем, их не было бы и у них, поскольку результат был достигнут при объединении ресурсов и экспертизы. Надо учиться договариваться. Синергия рождается у тех, кто хочет сотрудничать, понимает, что грамотное объединение разного во имя общей цели дается всегда не легко, но в случае удачи почти всегда дает потрясающие возможности и управленческие открытия обеим сторонам. И я весьма благодарен нашим партнерам из российского инновационного бизнеса за возможность совместной синергетической работы!

– Ваш прогноз: как изменится бизнес-образование через 20 лет?

– Радикально. То, что мы формировали на протяжении десятилетий, станет историей и легендами. В бизнес-образование придут новые цифровые технологии и поразительные возможности, которые они открывают станут реальностью. К нам придут новые клиенты поколения Z, у которых процесс восприятия знаний и методов их освоения сильно отличается от того, к чему привыкло наше поколение. Образовательные треки будут все более носить индивидуализированный характер. А темпы освоения и создания знаний кратно возрастут и потребуют других программ, иной продолжительности, интенсивности и все более смещающихся из мира университетских библиотек и аудиторий в трехмерное виртуальное и цифровое интернет-пространство.

Когда смотришь фильмы 1940-50-х годов прошлого века, обычно отмечаешь медленное по сегодняшним меркам течение событий, затянутые крупные планы и молчаливые переживания героев. То, что было органично тогда, сегодня нередко начинает вызывать легкое раздражение: их ритм уже отстает от жизни. Новому поколению свойственно событийное, фотографическое восприятие мира, которое часто называют восприятием комиксов или психологией комиксов. Современная молодежь хочет получать знания и навыки, необходимые для решения их текущих проблем, "здесь и сейчас", без длинных исторических описаний, без "пережевывания" старых учебников.

Межотраслевой характер возникающих знаний требует альянсов крупнейших бизнес школ и реального бизнеса, что и наблюдается во всем мире. Значительная часть традиционных университетских занятий и, в первую очередь, лекций уходит из аудиторий в онлайн, где порталы типа Coursera позволяют удаленно смотреть лекции лучших профессоров и экспертов-практиков со всего мира. Можно предположить, что традиционные лекции, читаемые с трибуны перед полным студенческим залом университетскими профессорами через десятилетие или два уйдут в прошлое.

Цифровизация образования ставит под сомнение всю нынешнюю университетскую архитектуру: библиотечную систему, систему передачи и создания новых знаний, систему коммуникаций между преподавателем и студентом, систему контрольно-измерительных процедур и т.п. Она требует вместо традиционных учебников новые гаджеты, привязанные к "LMS – Learning Management System" (система управления образованием), в которой студенты могут постоянно коммуницировать между собой и с профессорами, обмениваться новостями по учебе; получать оценки и комментарии по выполненной работе и т.п.

Цифровизация уже сегодня захватывает передовые вузы и бизнес-школы. Особенно если мы учтем, что поколение Z намного реже, чем предыдущее, общается очно. Для них характерна другая коммуникация, другая культура. Многие из функций профессоров и наставников, вероятно, в обозримом будущем возьмет на себя искусственный интеллект. Но профессора должны остаться в центре процесса образования. Следовательно, мы должны переучить или научить их работать в новых условиях; понимать мышление поколения гаджетов и цифровизации; работать на гаджетах и в виртуальном пространстве на равных с теми, кого они обучают. Иначе ни университеты, ни школы бизнеса не смогут вписаться в новую эпоху.